Хочу личный дредноут, половину Пар Воллена и... и пони.
Выпад. Уворот. Выпад. Блок. Выпад. Я лежу на пыльной мостовой, его кулак над моей головой... Я не успеваю увернуться. Всё происходит, как в замедленной съемке… Вспышка пламени. И… всё кончилось.
-Слабак, - он стоит надо мной, заслоняя солнце. «Слабак» - он всегда это говорит, стоит мне совершить хоть какую-то ошибку, но в этих словах нет презрения или гнева, совсем нет, просто он не может расстаться со своим излюбленным ядом – сарказмом. Так он защищается от всего: от врагов, от друзей, от мира, от любви…
Ты протягиваешь мне руку, чтобы помочь встать, я же с силой отталкиваю её и поднимаюсь сам. Всё тело болит, голова кружится, даже автопротез как-то странно поскрипывает. Снова придется звонить Уинри. Механик она, конечно, замечательный, но вот характер… После каждой нашей с ней встречи мне накладывают новые швы.
-Полковник Мустанг, Вы позволите увозить Кремниевого алхимика?
-Да, - его голос. Властный, сильный, но в то же время такой родной и нежный.… Когда я слышу его, то забываю обо всём: о философском камне, об этих проклятых гомункулах, даже о мечте вернуть нормальные тела для себя и для брата.
Наши взгляды с Кремниевым алхимиком случайно пересеклись, лишь на мгновение, но я успел разглядеть ненависть, которая готова была выплеснуться из его темно-зеленых глаз. Почему я заметил их цвет? Точно, у НЕГО такие же, но только в этих перемешено столько эмоций, что просто невозможно выделить какую-то одну.
… Я медленно бреду по набережной, на которой мы сражались с Кремниевым, в сторону собора святого Петра, не зная, почему именно туда - ноги сами ведут. По небу побежали тучи, ласточки носились низко над землёй и, казалось, вон та маленькая птичка не успеет закончить свой вираж и разобьется о камни мостовой, но каждый раз в последнее мгновение она делает немыслимый пируэт и взлетает выше, в серое небо... На западе что-то вспыхнуло, на мгновение расколов небо.… А вот и он, гром.
Значит, будет дождь, а дождь – это хорошо, даже очень хорошо. Только в это время ты становишься Роем, а не полковником Мустангом. Из тебя уходит вся желчь, вся злость, вся наигранность. Ты становишься маленьким тигренком: добрым, милым, открытым, но… всё равно остаешься хищником, готовым в любую секунду сорваться с места, нацепить на себя маску цинизма и вновь стать в глазах всех бездушным полковником-карьеристом.
Я слышу торопливые шаги за спиной. Мне не нужно смотреть назад, чтобы понять, что это ты. Ты обнимаешь меня, целуешь в шею, в ухо, опять в шею.
Первая дождевая капля упала мне на руку. Я поворачиваюсь к тебе и начинаю отвечать.
Ещё несколько капель упали на мостовую, мы всё крепче прижимаемся друг к другу.
Дождь льёт сплошной стеной. Мы бежим к тебе, боимся потерять даже мгновение счастья.
Врываемся в дом, поднимаемся на второй этаж в спальню. А вчера ты чуть было не спалил эту замечательную комнату, ведь после смерти Хьюза ты сильно изменился. На тебя находят то приступы гнева, то ты впадаешь в безысходную меланхолию, и в эти мгновения я очень боюсь за тебя, стараюсь не выпускать из своих объятий. Но сегодня всё не так… Сегодня дождь.
Мы помогли друг другу раздеться; вся одежда была небрежно скинута, на тебе не осталось ничего, кроме этого медальона, и я уже потянулся к золотой цепочке, только чтобы его расстегнуть.… Но тут ты отпрянул и сам аккуратно снял медальон, положил в тумбочку. Как же я ненавижу этот медальон! Ты не расстаешься с ним, никому, даже мне, не разрешаешь прикасаться к нему, а хуже всего то, что я даже не подозреваю, чья там фотография … и в то же время понимаю, что сам ты никогда мне не раскроешь имя человека, который так тебе дорог. Мне остается лишь надеяться, что в медальоне фотография твоего близкого родственника или домашнего питомца. Но к чёрту злость. Ведь сегодня ДОЖДЬ…
Я снова набрасываюсь на тебя с неистовыми поцелуями, мы падаем на кровать…
… Дождь кончился, в окно сквозь тонкие занавески проскальзывают первые лучи солнца. На кровати лежат двое: один с механическими рукой и ногой, спокойно спящий, другой же крутит в руках медальон. Он никогда не может заснуть после дождя. Именно в такую же ночь был убит генерал-лейтенант Хьюз, его близкий друг и единственный человек, которого любил, действительно любил полковник Рой Мустанг. И Хавок, и Хоукай, и Уцуки, тот самый Кремниевый алхимик – все они лишь отдаленно напоминали Маэса, поэтому и не задержались рядом с ним надолго. А вот Эд Элрик – совсем другое дело. Рой сам не понимал, чем этот мальчишка так похож на Хьюза, но во всех его словах, движениях, даже в жестах Мустанг видел Маэса.
Полковник тихо встал с кровати, подошел к окну и раздвинул занавески.
- Солнце, сегодня дождя не будет, - прошептал Рой. – Ненавижу дождь….
-Слабак, - он стоит надо мной, заслоняя солнце. «Слабак» - он всегда это говорит, стоит мне совершить хоть какую-то ошибку, но в этих словах нет презрения или гнева, совсем нет, просто он не может расстаться со своим излюбленным ядом – сарказмом. Так он защищается от всего: от врагов, от друзей, от мира, от любви…
Ты протягиваешь мне руку, чтобы помочь встать, я же с силой отталкиваю её и поднимаюсь сам. Всё тело болит, голова кружится, даже автопротез как-то странно поскрипывает. Снова придется звонить Уинри. Механик она, конечно, замечательный, но вот характер… После каждой нашей с ней встречи мне накладывают новые швы.
-Полковник Мустанг, Вы позволите увозить Кремниевого алхимика?
-Да, - его голос. Властный, сильный, но в то же время такой родной и нежный.… Когда я слышу его, то забываю обо всём: о философском камне, об этих проклятых гомункулах, даже о мечте вернуть нормальные тела для себя и для брата.
Наши взгляды с Кремниевым алхимиком случайно пересеклись, лишь на мгновение, но я успел разглядеть ненависть, которая готова была выплеснуться из его темно-зеленых глаз. Почему я заметил их цвет? Точно, у НЕГО такие же, но только в этих перемешено столько эмоций, что просто невозможно выделить какую-то одну.
… Я медленно бреду по набережной, на которой мы сражались с Кремниевым, в сторону собора святого Петра, не зная, почему именно туда - ноги сами ведут. По небу побежали тучи, ласточки носились низко над землёй и, казалось, вон та маленькая птичка не успеет закончить свой вираж и разобьется о камни мостовой, но каждый раз в последнее мгновение она делает немыслимый пируэт и взлетает выше, в серое небо... На западе что-то вспыхнуло, на мгновение расколов небо.… А вот и он, гром.
Значит, будет дождь, а дождь – это хорошо, даже очень хорошо. Только в это время ты становишься Роем, а не полковником Мустангом. Из тебя уходит вся желчь, вся злость, вся наигранность. Ты становишься маленьким тигренком: добрым, милым, открытым, но… всё равно остаешься хищником, готовым в любую секунду сорваться с места, нацепить на себя маску цинизма и вновь стать в глазах всех бездушным полковником-карьеристом.
Я слышу торопливые шаги за спиной. Мне не нужно смотреть назад, чтобы понять, что это ты. Ты обнимаешь меня, целуешь в шею, в ухо, опять в шею.
Первая дождевая капля упала мне на руку. Я поворачиваюсь к тебе и начинаю отвечать.
Ещё несколько капель упали на мостовую, мы всё крепче прижимаемся друг к другу.
Дождь льёт сплошной стеной. Мы бежим к тебе, боимся потерять даже мгновение счастья.
Врываемся в дом, поднимаемся на второй этаж в спальню. А вчера ты чуть было не спалил эту замечательную комнату, ведь после смерти Хьюза ты сильно изменился. На тебя находят то приступы гнева, то ты впадаешь в безысходную меланхолию, и в эти мгновения я очень боюсь за тебя, стараюсь не выпускать из своих объятий. Но сегодня всё не так… Сегодня дождь.
Мы помогли друг другу раздеться; вся одежда была небрежно скинута, на тебе не осталось ничего, кроме этого медальона, и я уже потянулся к золотой цепочке, только чтобы его расстегнуть.… Но тут ты отпрянул и сам аккуратно снял медальон, положил в тумбочку. Как же я ненавижу этот медальон! Ты не расстаешься с ним, никому, даже мне, не разрешаешь прикасаться к нему, а хуже всего то, что я даже не подозреваю, чья там фотография … и в то же время понимаю, что сам ты никогда мне не раскроешь имя человека, который так тебе дорог. Мне остается лишь надеяться, что в медальоне фотография твоего близкого родственника или домашнего питомца. Но к чёрту злость. Ведь сегодня ДОЖДЬ…
Я снова набрасываюсь на тебя с неистовыми поцелуями, мы падаем на кровать…
… Дождь кончился, в окно сквозь тонкие занавески проскальзывают первые лучи солнца. На кровати лежат двое: один с механическими рукой и ногой, спокойно спящий, другой же крутит в руках медальон. Он никогда не может заснуть после дождя. Именно в такую же ночь был убит генерал-лейтенант Хьюз, его близкий друг и единственный человек, которого любил, действительно любил полковник Рой Мустанг. И Хавок, и Хоукай, и Уцуки, тот самый Кремниевый алхимик – все они лишь отдаленно напоминали Маэса, поэтому и не задержались рядом с ним надолго. А вот Эд Элрик – совсем другое дело. Рой сам не понимал, чем этот мальчишка так похож на Хьюза, но во всех его словах, движениях, даже в жестах Мустанг видел Маэса.
Полковник тихо встал с кровати, подошел к окну и раздвинул занавески.
- Солнце, сегодня дождя не будет, - прошептал Рой. – Ненавижу дождь….